Структура когнитивной сферы социума

Мы привыкли, что когнитивную деятельность человека изучает, в первую очередь, психология мышления, то есть познавательный процесс рассматривается преимущественно на индивидуальном уровне, в то время как социокультурные составляющие познания является предметом рассмотрения эпистемологии и других отраслей философского знания. Обращение психологии социальной до когнитивных процессов не является традиционным, но одновременно нельзя и утверждать, что познавательная деятельность вообще не привлекала внимание социальных психологов. Напомним хотя бы болгарина Г. Гачева, который всесторонне изучает "Национальные образы мира", и россиянина А. Корнилова, автора безусловно интересной монографии "Языковые картины мира как производные национальных менталитетов". Однако такие исследования находятся на грани психологии, этнологии, культурологии и философии.

Когнитивная, или познавательная, деятельность - это специфическая взаимодействие субъекта и объекта, конечная цель которой - истина, разработка рецептов, алгоритмов, моделей и программ, направленных на освоение объекта в соответствии с потребностями субъекта. Продуктом, точнее - формой духовного освоения результатов когнитивного процесса является знание. Вместе знание является продуктом функционирования человеческого сознания, шире - психики вообще. Но помимо знания продуктом когнитивного процесса может быть и заблуждение, то есть знание ложное, ошибочные концепции , разного рода предрассудки, мифологические представления и религиозные верования. Они неадекватно отражают мир, хотя это и не означает, что такие продукты познавательной деятельности не следует изучать. Итак, социальная психология обращает внимание на социальную детерминацию когнитивной деятельности. Этот тезис является первым необходимым предпосылки нашего дискурса.

Другим посылок является тезис о сложной структуре социальной психики, в которой "сознательная" познавательная функция социума занимает лишь один, хотя и важнейший, самый высокий уровень. Любой познавательный акт не является самодостаточным и оторванным ни от свойств субъекта, включая его морфологические особенности, ни от социальной среды, в котором только и возможно функционирование сознания. Как утверждал еще А. Кульчицкий, если в познании действует то физическое на то психическое, то взаимодействуют два качественно разные предметы, и следствие в психике не может быть отражением физического в строгом смысле этого слова, не может быть обычной репродукцией "чего физического".

На полученный результат когнитивного процесса влияют особенности многих факторов, среди которых представители так называемый "интеркультурнои психологии" (Г. Триандис, Р. Малпас, Э. Дэвидсон) выделяют природные способности человека (A), субъективную культуру (SC), личностные предиспозиции (PD), физическое окружение (E), социальную структуру (SS). Они даже построили зависимость между спецификой этно окрашенной картины мира и, согласно ему, особенностей социального поведения (B), с одной стороны, и функцией f от перечисленных факторов:
B = f (A, SC, PD, E, SS, O).

При этом все другие детерминанты (O) играют значительно меньшую роль, чем названные в публикации.

Приведена зависимость была экспериментально подтверждена. Но нам важно подчеркнуть, что на мировосприятие представителей различных культур влияют разнообразные по происхождению позасубьективни факторы (социальные и т.п.). Вместе с тем следует отметить, что влияние этих факторов не является одинаково сильным или слабым в отношении различных уровней когнитивной сферы социума. Во когнитивной сферой следует понимать целостность познавательного процесса, его результатов, а также детерминант, обусловливающих эти результаты. Иными словами, познание имеет процессуальную сущность, а многоуровневая структура когнитивной деятельности лишь подчеркивает этот аспект.

Возможность выделения таких структурных уровней наводит на мысль о возможности применения метафоры с методами естественных наук геологией или с археологией, которые также имеют дело с многоуровневыми феноменами. Подобно тому, как археолог при раскопках постепенно снимает слой за слоем и изучает культурные памятники разных времен, так и социальный психолог, стремясь выявить тайну происхождения знания, должен "сверху вниз" пройти через все стуктурни уровне социальной психики.

Начиная собственные "раскопки", сразу же отметим, что на каждом из слоев социальное знание получает специфическую форму своего проявления, актуализируя при этом те или иные аспекты своего существования. Аналогично тому, как при раскопках многослойного поселения каждую археологическую культуру изучает специалист по этой эпохи, так и в нашем случае необходимо участие ученых разных специализаций: социологии, философии и истории науки, логики, гносеологии, эволюционной эпистемологии, психологии, в частности психоанализа, гештальтпсихологии, ментологии , этологии, социобиология, генетики и др. Конечно, каждый из них имеет собственную сферу интересов, но наша цель заключается не в выявлении специфических аспектов, а в целостном описании структуры когнитивной деятельности.

Итак, на поверхности нашей "раскопки" мы находим такие развитые и систематизированы проявления когнитивной деятельности человечества, как наука, философия, искусство, религия и другие институйовани формы суспильнои сознания. Когнитивный процесс получает здесь свое социокультурное оформление, свою высшую форму проявления. Это уровень преимущественно рационального, теоретического, упорядоченного знания.

Институювання науки и других форм общественного сознания свидетельствует, что когнитивная деятельность человечества вырабатывает определенные нормы, по которым должны развиваться познавательные процессы. Постепенно эти нормы становятся имманентными, а научное знание отрывается от повседневности, то есть от главного источника информации. Иными словами, наука становится самодостаточным социальным институтом и начинает функционировать по собственным законам. Вся феноменологическая критика научного познания основывается именно на констатации этого разрыва между научным и обыденным знанием и предлагает собственные пути его преодоления.

Повседневная знания, таким образом, является вторым слоем, который мы находим в наших "раскопках". Логично он предшествует научному знанию, но и повседневную знания не лишено определенных норм, которые мы встретили на прежнем уровне. Институциональным выражением этого структурного уровня когнитивной сферы является коллективный опыт социума, "народная мудрость". Конечно, человеческое знание здесь уже лишено методологически выверенных, относительно устойчивых форм вроде научных идей, проблем, гипотез, концепций и теорий. Но оно еще не утратило своего рационально-понятийного окраски и находит свое отражение в языковом богатстве народа.

Следующий уровень апеллирует к образному мировосприятия, а место логических понятий здесь занимают целостные гештальт. На это указывал Э. Гуссерль, который применил феноменологическую редукцию к анализу когнитивных процессов, не исключая из них такие психические феномены, как память, эмоции, представления, галлюцинации и т.д. Ученик Э. Гуссерля А. Щюц считал, что в основе повседневного знания лежит "течение опыта", который является генеральным путем проявления "феномена" (объекта нашего опыта) через чувственное восприятие. "Наше восприятие объекта, основанный на пяти чувствах, может заявить нам, что он есть, определить его цвет, звук, форму и т.д. Но этот объект - ничто для нас, он лишь существует рядом с нами. "Отметив" объект, называя его, придавая ему значение, мы входим с ним в определенные отношения, поскольку он начинает становиться выражением определенных наших черт и признаков, становится значимым объектом, включается в мир, создаваемый нашим сознанием ". Этот переход от чувственного опыта уровня повседневного знания до логического упорядочения уровня научного знания являются центральным стержнем феноменологии.

К этому уровню непосредственно присоединяется уровень бессознательного, открытый З. Фрейдом и распространен на социокультурную среду К. Г. Юнгом. Он выяснил, что, подобно тому, как тело человека хранит следы своего филогенетического развития, сохраняет их и психика человека. Содержание коллективного бессознательного, которое в определенной степени влияет на когнитивные процессы, по К. Г. Юнгу, не приобретается в течение жизни одного индивида. Он состоит из врожденных идей, символов, смыслов - так называемый архетипов. Ребенок, хотя и не имеет готового знания от рождения, наследует от предков мозг, этот "органический результат психических и нервных функций всех предков данного субъекта. В мозг "заложен" преформированные инстинкты, а также первоначальные типы, образы, мифы, согласно которым всегда образовывались мысли и чувства всего социума.

Архетипы играют в истории человечества роль конструктивного начала, упорядочивает когнитивный процесс, обеспечивает смысловой связи между поколениями, эпохами, этносами. Благодаря архетипам, по К. Г. Юнгу, поддерживается духовная целостность культур.

Продолжая аналогию между структурированием когнитивной сферы и археологической методике, отметим, что чем глубже является уровень познавательной активности социума, тем ближе к психологии он подходит. Как известно, настоящая археология также имеет свои естественные ограничения, выступая главным источником информации лишь к появлению надежных исторических источников, в частности, к распространению книгопечатания. После этого археология значительно теряет свои позиции, а основной массив информации историческая наука получает уже не от археологии. То же самое можно утверждать и об археологии знания, по меткому замечанию А. Танчера и В. Ручки, отшлифовывалась на раскопках "истории психиатрии.

Дело в том, что М. Фуко разрабатывал "археологию знаний" как контраверзу идеям профессиональных историков - как традиционных, так и сторонников французской школы "Анналов". Оба подхода не устраивали исследователя именно своей рациональностью. Последняя предоставляет знанием "лишнюю преемственность и целостность". По мнению М. Фуко, "научная психология XIX века вырастала на отделении сумасшедшего от разумного. Заклеймив психиатрию как "монолог разума о безумие", М. Фуко отрицает в этой сфере любой научный или человеческий прогресс. Более того, недостатки всех наук о человеке (прежде психологии и психиатрии) он видит в разделении "умного" и "сумасшедшего, здорового и больного, в подчинении моральным постулатам".

Итак, "археология знания" М. Фуко констатировала недостаточность и ограниченность методов традиционной исторической науки и даже "истории идей" анналистив в деле изучения человеческого знания, настаивая на изучении глубинное ("археологических") оснований когнитивных процессов.

Действительно, процесс познания можно рассматривать как своеобразную взаимодействие предметности (объективности) и сознания (субъективности). Эти субъект-объектные отношения характеризуются не односторонним, а обоюдным взаимовлиянием, потому что, как отмечали еще средневековые схоласты, когда-то узнать, то познается средствами того, кто узнает. Ж. Пиаже писал, что "для того, чтобы познавать объекты, субъект должен действовать с ними и поэтому трансформировать их: он должен перемещать их, связывать, комбинировать, удалять и снова возвращать. Начиная с самых элементарных сенсоромоторних действий ... и заканчивая самыми изощренными интеллектуальными операциями, которые являются интериоризированные действиями нашего ума (например, объединение, упорядочение, установление взаемооднозначних соответствий), познание постоянно связано с действиями или операциями, то есть с трансформациями ".

Другими словами, если предмет действует на другой предмет каузальных, т.е. возникает причинно-следственная связь, то следствие зависит не только от предмета, который действует, но и от предмета, что воспринимает это действие. Природа предмета, на который распространяется действие, является соавтором, "соавтором" последствия. Отсюда следует принципиальная незводимисть психического лишь до момента простого отображения. Подобно зеркалу, что может быть кривым, человек не всегда адекватно отражает мир. Но даже если не считать таких аномалий, сама субъективность не может быть подана только как отражение объективности.

Таким образом, социальная психика включает в себя не только хорошо известные слои сознательного и бессознательного, но и более глубокие психогенетични основания. Последние два уровня структуры когнитивного процесса погружены в биологические основы человеческого бытия. При этом, высший из них имеет форму своего проявления психоэнергетические поля (образцом описания их функционирования является теория пассионарности Л. Гумилева), а ниже - форму генетической информации, которая делает возможным сам процесс психологического отражения. То есть, на этом уровне субъективность должна иметь информацию о пути, механизмы, формы отпечатка объективности. Образуется парадоксальная ситуация - "знания к знанию.

При этом ниже этажи познания не ограничиваются исключительно социальными границами, они основываются на аналогичных процессах, происходящих в биологии. Поэтому найти исходную точку, риса, к которым познания "не было", а затем "процесс пошел", вообще невозможно. Как писал К. Поппер, "рост знания есть результат процесса, очень похожего на дарвиновский естественный отбор ... Эта интерпретация касается уровней "животного", донаукового и научного знания ". 999 единиц знаний из тысячи, по мнению К. Поппера, врожденные организма и только 1 единица состоит из модификаций этого врожденного знания. Он также считает, что "гибкость", необходимая для этих модификаций, также является врожденной.

Итак, человеческому познанию, в полном смысле этого слова, предшествующих врожденные когнитивные структуры, которые являются общими для всех живых существ. То есть, наши "раскопки" вмешиваются на этом уровне в область интересов эволюционной эпистемологии - молодой науки о происхождении знания. Близка к этологии, исследующая биологические основы человеческого поведения, эволюционная эпистемология придерживается мнения, что:

· Априорные когнитивные структуры свойственны всем живым существам и удивительно согласованы со средой их жизни;
· Их формирование осуществляется в результате селекции - согласно общей теории эволюции.

К. Лоренц широковаты трактовал содержание познания, отождествляя когнитивные возможности человека и любую адаптацию животных к внешней среде. Он делал это на основании того, что определенная часть информации о среде, которое познается, действительно должна быть получена организмом еще до начала самого когнитивного процесса (и даже до начала своей жизнедеятельности). "Подобным образом анатомический развитие, морфогенез воспроизводит в органических системах истинные образы внешнего мира. Движение рыб и форма их плавников отражают гидродинамические свойства воды, которая должна эти свойства независимо от существования плавников, движущихся или не движутся в ней ". То есть, плавник рыбы "располагает информацией" о свойствах внешней среды, хотя объектом этого знания является не рыба как отдельный организм. Так же и человеческие органы чувств "имеют информацию" о свойствах окружающего мира еще до того, как человек начнет что-то воспринимать. К. Лоренц делает вывод о наличии "априорных форм знания. Он считает, что вообще противопоставление вроджености (преемственности) и получения знания в результате опыта (изменчивости) не имеет абсолютного характера. Его взгляды изложены в разработанной им концепции открытых программ.

Открытая программа - это форма когнитивного процесса, обеспечивающего ту же "гибкость", о которой писал К. Поппер. Она включает в себя всю совокупность реакций на конкретные условия среды. Поэтому познание лишь сужает их диапазон, оставляя только найпристосованиши для этой среды реакции, которые, таким образом, и является первоначальным "знанием" об этом конкретную среду. Понимая под "обучением" сбора информации о среде (природной или социальной), Этологи справедливо утверждают, что для обеспечения этого процесса должна быть предусмотрена система, работающая независимо от этой информации и является стойкой к ней - то есть априорная форма, в рамках которой информация только и может быть интерпретирована как таковая. Но если плавник рыбы мы можем толковать, как "знание" особого рода, то нельзя так же и познавательный аппарат рассматривать как "знание", причем того же уровня (в биологическом смысле), что и "знания" плавника - уровня морфологического элемента организма. Этот вид "знания" также требует врожденной формы происхождения, или открытой генетической программы, или согласованных с внешней средой условий успешного "познания" реальности плавниками рыб и других функциональных органов, включая сюда более-менее мощные когнитивные аппараты.

Вполне естественно, что на роль такой априорной формы претендует генетический аппарат. Следовательно, признание "априорных форм" когнитивного процесса доказывает нас до самых низких уровней структуры познавательной деятельности. На этом уровне наша археология когнитивной деятельности превращается в ее "палеонтологии", или даже в "геологию", поскольку реальность априорных познавательных форм должна быть выявлена в более материальном виде - в биохимическом субстрате.

Эволюция вида, как процесс приспособления организмов к условиям внешней среды, предусматривает хорошо организован и готов заранее "триггерный механизм", то есть аппарат, "запускает в действие" когнитивный процесс.